Своих обидчиков Рут условно делила на две основные категории. Первыми были слизеринцы, которые гнобили ее за нечистую кровь. Другими остальные ученики, которым не нравилось то, что она со Слизерина. Представители ее факультета доставляли, конечно, куда больше проблем. Они были рядом круглые сутки, и даже утром вместо пожеланий доброго утра Харпер получала презрительное «грязнокровка». Но на змеином факультете было вообще непросто нечистокровным. Если ты, конечно, не Снейп, которого откровенно побаиваются. Или не, скажем, Стивенсон с младшего курса, который охотно взял на себя роль мальчика на побегушках, а потому тот факт, что он вообще магглорожденный, ему мало мешает.
Что касалось всех прочих студентов, на них можно было не обращать внимания. Серьезных проблем они не доставляли. Мародёры были чуть большей проблемой, но рядовых слизеринцев они обычно не трогали. У них же был тот же Снейп.
Иногда были неплохие дни, когда девушке удавалось приходить на занятия с колоколом и уходить первой, а в перерывах не лезть в оживленные места. Иногда слизеринцы ее игнорировали.
Но иногда были и плохие дни. Такие как сегодня. В такие дни она умудрялась не только слизеринцам не угодить, да ещё и попасть под горячую руку какому-нибудь Поттеру. А потому сегодня она вместо ужина со всех ног поспешила на своё секретное место.
Это место Рут нашла ещё в конце пятого курса - вскоре после маминых похорон. Неприметный закуток под одной из школьных лестниц был ее секретным убежищем, куда она сбегала от сокурсников, где она могла побыть одна. Бывала девушка здесь частенько, иногда просто сидела в тишине, вслушиваясь в разговоры ходивших у неё над головой студентов, иногда читала или делала уроки.
И раньше компании у неё не было, за это она и любила это место. Но в Хогвартсе будто все против неё, пора бы уже привыкнуть.
Харпер в ярости несколько раз сжала и разжала кулак, наблюдая за вольготно расположившимся на скамье гриффиндорского старосту. Что делать? Уходить? Повезло же сюда принести не абы кого, а одного из мародёров. Мало ей слизеринцев. Но здесь встретить одного из обидчиков было просто… нечестно. Рут сглотнула ком в горле. Хотелось просто разреветься как маленькой девчонке: от обиды, от злости. Но она не сделает этого. И с места своего не уйдёт.
Харпер опустила плечо, позволяя лямке сумки соскользнуть вниз, и сумка упала на каменный пол. Если до этого Люпин не обратил внимания на ее приход, то теперь уж ее было трудно не заметить.
- Это мое место, - сквозь зубы произнесла она. - Уходи отсюда.
Хотелось, конечно, по сложившейся привычке уйти от конфликта. Но она же решила, что больше не будет вжимать голову в плечи, терпеть и ждать, когда само пройдёт. Если она хочет стать охотником, ей понадобится что-то большее, чем просто светлая голова и знания. Правда, пока от ее попыток противостоять обидчикам становилось только хуже. Но сейчас гриффиндорец покусился на единственное ее место в целом огромном замке. А потом своего она не упустит. Иначе где ей прятаться. Должно же быть у неё безопасное место.

Люпин встретил ее с наставленной палочкой, но палочек Рут не боялась. Куда больше из спокойного душевного состояния ее выводили слова. Слова били куда больнее заклинаний. Тем более, палочек мародеров вообще бояться не следовало. При всей их нелюбви к зелено-серебристым галстукам и общей гадливости, они оставались просто мелкими пакостниками. Это слизеринцы могли кинуть что-нибудь из того, чему не учат в школе в силу определенной темномагичности, хотя тоже не особо опасное. Слава школьным правилам и тотальному контролю.
Так что палочку гриффиндорца Харпер едва вообще заметила, куда больше по ней резанули его слова. Когда от выдержки и самообладания оставались крохи, даже такие в общем-то безобидные слова выводили из себя. Девушка чувствовала бессильную ярость. Она не знала, как реагировать. Она была не готова к этой стычке. Вся школа была на ужине, даже на лестнице над головой было тихо, Рут же спешила сюда изо всех сил. Ей нужно было время для себя. Она надеялась просидеть тут до самого отбоя, а потом проскользнуть в свою кровать и спрятаться за балдахином. Она просто не представляла, что в ее месте окажется этот проклятый мародёр.
После его отказа уходить из горла Харпер исторглось неопределённое рычание. Как реагировать, что говорить, она не знала. Наверное, классно быть чистокровной аристократкой - соседки Рут по комнате за словом в карман не лезли. Поэтому ещё с ранних курсов она оставила попытки соревноваться с ними в словесных дуэлях. Без толку, проиграешь. Жаль только за шесть лет жизни бок о бок девушка ничему полезному у них не научилась. Сейчас бы их язвительность и умение найти слова в любой ситуации ей бы пригодились.
Но вместо холодной слизеринской отповеди Харпер наклоняется за брошенной ранее сумкой и от души бросает ее в неприятеля. Сумка довольно тяжёлая, чтобы стать достойным снарядом, да и молния оказалась застегнута не полностью, так что в полёте теряются какие-то мелочи. Но Люпин сидит совсем рядом, так что даже этот снаряд находит свою цель.
- Проваливай к драккловой матери отсюда! - зло выкрикивает Рут. Она поднимает выпавший учебник и кидает ещё и его. Вообще ещё немного, и она набросилась бы на гриффиндорского старосту с кулаками. Но от вспышки агрессии на короткий миг становится хорошо, а потому она не отказывает себе в том, чтобы бросить ещё какую-то ерунду, пусть та даже не долетает в силу своего лёгкого веса. - Не смей соваться в мое место! Катись к своим ненаглядным дружкам!
Вообще нечестно, что он покусился на единственное в замке место, где она может побыть одна. У него есть друзья, его никто не гнобит, а если вдруг найдётся такой самоубийца, то Поттер и Блэк на нем живого места не оставят. Зачем ему прятаться под лестницей?
Когда ярость нашла выход в агрессии, Рут стало чуть полегче. Но теперь ещё больше хотелось рыдать от бессилия. Но не делать же это при мерзком гриффиндорце. А в голову закралась непрошеная мысль, что даже если она победит, здесь она не будет чувствовать себя более в безопасности. И от этого ещё сильнее хотелось плакать. Быстрее бы закончился этот год.

- И тем не менее, это мое место, - упрямо фыркнула Рут. Она не стала переводить стрелки и оправдываться, итак за эти несколько минут она произнесла больше слов, чем за последнюю неделю - не считая ответов на уроках. Так значит, Люпин тоже сюда ходил. Странно, она бывала здесь частенько, но никогда не замечала раньше следов чужого присутствия. Хотя это ведь ничего не значит. Лестница, закуток под ней, нижний уголок большого окна, да неизвестно кем притащенная сюда скамья - вот и вся нехитрая обстановка. О том, что здесь бывали ученики, говорили лишь многочисленные надписи на стене за спиной гриффиндорца. Рут тоже оставила о себе воспоминание - две буквы “Р.Х.”.
Девушка опускает голову, из-под бровей наблюдая за тем, как он поднимает ее сумку, разглаживает помявшиеся страницы учебника. Даже не швырнул каким заклятием в ответ, что удивительно. Он же мародер. Хоть и основной “движущей силой” этой банды слабоумных и отважных были Поттер с Блэком, Люпин же тоже там явно не за красивые глаза и возможность списать. Хотя… кто этих львов разберет. Вполне возможно, что и так. Как бы не кичились гриффиндорцы тем, насколько сильно они отличаются от слизеринцев, кому, как не Харпер знать, что все одинаковы. Неважно, где ты учишься, все равно ты будешь унижать слабого. Только меняется причина: кровь там или просто принадлежность к факультету.
В ответ на его вопрос Рут лишь неопределенно дергает одним плечом. Да, стало легче. Жаль, ненадолго. Потому что теперь делать, вопрос открыт. Люпин недвусмысленно дал понять, что отсюда он не сдвинется. И что теперь делать ей? Оставаться здесь с ним? Вот еще! С другой стороны, бросать свое место и уходить? Как бы то ни было, о нем знает Люпин, а значит, и мародеры. Так что в безопасности она тут не будет себя ощущать уже. Оставить его? Но тогда где ей теперь прятаться. Конечно, пять лет учебы она как-то прожила и без закутков под лестницами, но здесь было… хорошо. Тихо, спокойно, безопасно. И Харпер немного расслабилась, зная, что есть место, куда она всегда может вернуться.
Ни слова не говоря, она подхватила свою сумку и учебник, который практически вырвала из рук парня, хоть тот ей его и протягивал. Закинув сумку на плечо, девушка развернулась на каблуках и поспешно покинула свое пристанище, даже не проверяя, не осталось ли на полу что-то из ее вещей. Ладно, замок большой. Она поищет еще. Не может же быть такого, что мародеры знают обо всех местах в школе.
Поскольку ужин еще шел, Рут свернула в один из боковых коридоров, чтобы случайно не встретиться с кем-то из слизеринцев. Как раз, пользуясь безлюдностью, она проскользнет в свою спальню и пробудет там до отбоя. Ее соседки по комнате все равно не из тех, кто ложится с закатом.
Внутри у девушки все клокотало от злости. Как же так случилось. Понятное дело, что все они в равных условиях, но это просто издевательство, что из всего огромного разнообразия мест гриффиндорский староста пришел именно под эту лестницу. Немного успокоившись, когда удалось принять душ (и даже ни с кем не столкнуться при этом) и забраться под одеяло, Харпер решила, что завтра поищет другие места.

Почему-то, она снова пришла туда. Добросовестно поискав другие закутки, Рут признала, что лучше ей не найти. Ну, или ей просто не хотелось искать замену. И она вернулась, тихонько крадясь, будто вор. Люпина не было. Не было его и в другой раз, так что девушка потихоньку расслабилась. И даже перестала предварительно оглядываться по сторонам, прежде, чем нырнуть в свое убежище.
Сегодня был день квиддичного матча, и Гриффиндор под орех разделал Слизерин, а значит, в подземельях настроения будут не очень. Именно поэтому Харпер решила не испытывать судьбу, и спряталась снова под лестницей, взяв с собой уроки. Расположившись на скамье со всем возможным комфортом, она углубилась в чтение.

Рут целиком и полностью погрузилась в чтение. На самом деле, она любила историю магии. Наверное, это был один из ее самых любимых предметов, ещё бы его не портил так преподаватель. Поэтому она много читала дополнительно. Ее бабушка была учителем истории в маггловской школе и часто повторяла, что этот предмет знать нужно, потому что лишь зная историю, можно учесть ошибки прошлого и не повторять их в будущем. И она много чего рассказывала внучке, а когда девочка поступила в Хогвартс, то она стала получать особое удовольствие, соотнося свои знания с волшебной версией, ведь истории магов и магглов были тесно переплетены.
Так что Харпер была погружена в чтение. Глаза ее бегали по строчкам, указательным пальцем правой руки она задумчиво поглаживала уголок книги, готовясь перевернуть страницу. Поэтому неожиданные слова Люпина и последующие его действия для неё словно гром среди ясного неба. Она вздрогнула от неожиданности и удивлённо воззрилась на своего названного соседа.
- Прости? Я первая пришла, так что уходи, - она не ожидала, что он так просто усядется рядом с ней. Поведя плечом, Рут максимально отодвинулась от него к окну - насколько это было возможно, учитывая скромные размеры скамьи.
Она постаралась проигнорировать Люпина, вновь погружаясь в чтение. В конце концов, у неё было почти хорошее настроение до его прихода. Ей удалось улизнуть до того, как его успел бы кто испортить. И девушка спряталась в своём безопасном убежище, но тут пришёл Люпин и все разрушил. Слова не воспринимались больше, строчки прыгали и наскакивали друг на друга, а портрет предводителя гоблинского восстания явно издевательски скалился. Харпер сдалась и захлопнула книгу, представляя, как таким образом прищемит гоблинский нос. Пусть и нарисованный.
- Почему не празднуешь со всеми? - вдруг заговорила она. Гриффиндорцы наверняка устроили шумную вечеринку с чествованием членов команды. Было странно видеть Люпина здесь, ведь двое его приятелей из героев дня.
По лестнице спускалась шумная компания, эмоционально обсуждавшая прошедший матч, и они оба притихли, прислушиваясь. Рут не любила квиддич. Она вообще не любила, когда вокруг слишком шумно и слишком много людей. Бросив взгляд украдкой на Люпина рядом, она вздохнула и раскрыла вновь учебник по истории. Не зная, куда деть руки, она разглаживала страницы книги. С приходом гриффиндорского старосты, это место теряло все своё очарование и всю свою… безопасность. Но, в отличие от прошлого раза, сегодня ей точно нельзя в гостиную. Да и уступать было бы совсем уже как-то… она же первая пришла. Девушка опустила голову, прячась за волосами. Пожевав задумчиво нижнюю губу, она сжала в руках книгу. Вот зачем он пришёл, а? Что ж ему с остальными гриффиндорцами не сиделось?

Когда Люпин отвечает на ее вопрос, Рут лишь неопределённо хмыкает. Забавно, что он фактически озвучил её мысли - ведь она как раз размышляла о том, что не любит квиддич из-за шума. А ещё забавно, что любитель тишины - один из мародеров.
Они ещё немного помолчали, избегая встречаться взглядами. Девушка смотрела на уголок окна. Огромное окно освещало лестницу, лишь углом проникая под нее. Но и этого освещения было достаточно. От окна тянуло легким сквозняком, но Харпер почти не замечала этого. Она погрузилась в свои размышления. О чём-то конкретном не думала, прыгала с одной мысли на другую. То квиддич, то шумные вечеринки, то глупые правила этой всеми волшебниками обожаемой игры, когда один ловец со своим снитчем частенько обесценивает работу всей команды. То вдруг она начала вспоминать уютные семейные вечера дома, когда мама ещё была жива. В итоге слизеринка настолько ушла в себя, что вовсе забыла о чужом присутствии и легонько вздрогнула, когда гриффиндорец вдруг зашевелился. Заметив у него в руках знакомую подшивку пергаментов с её зарисовками, Рут напряглась, превращаясь вдруг в взведенную пружину. Она готовилась нападать и защищаться. Но… «Мне понравились рисунки». Она исподлобья взглянула на парня, не веря своим ушам. Когда её сокурсница наткнулась на своеобразные комиксы Харпер, она ещё долго травила её за высмеивание себя и своих приятелей. Люпин же, хотя в изображениях досталось и ему, и его друзьям, улыбался.
- Странно, что ты не любишь шум. Странно для мародёра, - парировала девушка, не задумываясь. Она опустила взгляд на стопку пергаментов в его руках. На верхнем была изображена её соседка Изабель - та самая, что травила её за рисунки. Нарисованная Изабель, спрятавшись в шкафу, поедала пирожные за обе щеки, а ведь слизеринка хвасталась своей точеной фигурой и следила за питанием. - Это называется стереотипы, Люпин.
Должно быть, она обронила свои рисунки в прошлый раз. Да, сейчас она вспоминает, что из сумки что-то посыпалось, когда Рут бросила ту в парня, но она даже не посмотрела на пол перед тем, как позорно сбежать с импровизированного поля боя, слишком взвинченная для таких мелочей. И она даже не была удивлена, что не заметила пропажи. К своим художествам девушка никогда не относилась серьезно, могла выбросить, сжечь или просто запихнуть на дно чемодана.
Люпин протянул ей её «альбом», и Харпер, чуть помедлив, взяла его в руки. Она прислушалась к себе, но никакой досады или стеснения по поводу того, что он увидел её рисунки, не было. Только удивление от положительной оценки.
- Тебе правда понравилось? - негромко переспросила слизеринка, когда пауза начала угрожающе затягиваться. - Людям обычно не нравится, когда их высмеивают. Вне зависимости от факультета, добавила она, припомнив его шпильку относительно её собственной факультетской принадлежности.
Рут стала перелистывать пергаментные листы, чтобы чем-то занять руки и взгляд. Рисунки были разными. Большинство сделаны простым карандашом, но встречались и изображения, написанные пером и чернилами. Это был её аналог дневника, Харпер рисовала, чтобы выплеснуть злость, расстройство, разочарование. Будучи не в силах отомстить обидчикам иначе, она хотя бы так выставляла их в идиотском свете. И не думала, что кто-то оценит.

- Это старый рисунок, - мотнула головой Рут. Она рисовала обычно сразу после каких-то событий. После чего она сделала конкретно этот, она уже и не помнила. Зато хорошо припоминался тот урок по ЗОТИ с боггартами. Шестой курс был или даже пятый? Наверняка мародеры подшутили над ней или слизеринцами в целом в своей обычной манере после него, вот она их и нарисовала. Хотя когда гриффиндорцы выбирали своими жертвами весь змеиный факультет, Харпер была готова простить тот факт, что и сама она среди жертв. В конце концов, другие ее обидчики страдали не меньше.
Люпин просит нарисовать ее рисунок и уходит, а девушка ещё долго смотрит ему вслед. Пожалуй, это была весьма странная встреча. Но не неприятная. Задумчиво закусив нижнюю губу, Рут перелистывает свой импровизированный альбом, пока не натыкается на чистый лист пергамента, вложенный, должно быть, по ошибке - обычно она подшивала лишь готовые рисунки. Девушка поглаживает страницу, погружённая в свои мысли. «У тебя точно талант». Она улыбается.
- Ладно, - хмыкает она и наклоняется к сумке, чтобы достать карандаш.

В следующий раз она сталкивается с Люпином в этом месте буквально - он резко налетает на неё, едва не сбив с ног. Отшатнувшись и едва не выронив сумку, Рут смеривает гриффиндорца презрительным взглядом. Казалось, прошлая встреча ей приснилась. А ведь, стыдно признаться, ей даже понравилось с ним тогда. Но вот он проявляет свою истинную натуру, орет на неё, чуть ли не слюной брызжет. И вдруг Харпер отчетливо понимает, что он едва сдерживается, чтобы что? Не ударить ее? Ей хорошо известно это состояние. Она сама пребывала в нем в их первую встречу. Но что могло настолько вывести из себя всего такого положительного старосту и мародера? Впервые она задумывается о том, насколько он разный здесь, под лестницей, и на уроках. И впервые, должно быть, она бесит кого-то не потому, что полукровка или слизеринка, а просто потому, что живет и дышит. Странное чувство. Неприятное.
Рут открывает сумку и, покопавшись немного, достаёт лист пергамента. Движения ее несколько рваные, она едва сдерживается от вдруг накатившего раздражения, хотя сюда шла в неплохом, в общем-то, настроении. На листе небольшая комикс-история. Мародеры подкарауливают Снейпа в коридорах, мародеры моют ему голову, Снейп сидит на стуле с бантиком в чистых и блестящих волосах, а рядом умирают от смеха мародеры. Девушка резко прикладывает рисунок к груди гриффиндорца, фактически ударяя его и вынуждая инстинктивно поднести руки к пергаменту и взяться за него.
- Какой же ты двуличный, Люпин, - произносит она сквозь зубы и, резко развернувшись, уходит.

Пару недель она избегает своего места, обходит его стороной. Вынуждена прятаться, где придется - один раз Рут даже скрывалась в чулане со старыми метлами и ведрами, пока не была вынуждена покинуть свое убежище под смешки Пивза. Но она не готова вновь столкнуться с Люпином в “его” месте. Она бы никогда не призналась никому, но вспышки ярости его она испугалась. Почему-то обычно приличный староста выглядел… пугающе в тот момент. Может быть, поэтому она его избегает.
Сегодня не вышло. У Гриффиндора и Слизерина общая трансфигурация, и студенты пока болтают и ожидании запаздывающего профессора. Обычно Харпер проскальзывает в кабинет прямо перед преподавателем, но сегодня МакГонагалл что-то задержало, и она вынуждена сидеть месте, вжав голову в плечи и от души надеясь, что ее не заметит никто.
- Луни, мне нужна твоя помощь! Вопрос жизни и смерти буквально! - слышит она голос Поттера и поднимает голову, чтобы понять, что сидит четко за Люпином и Петтигрю, вторая половина их неразлучного квартета еще на парту впереди. Угораздило же единственному свободному месту оказаться здесь - девушка сидела за самой последней в ряду партой. Она бросает взгляд на шепчущихся гриффиндорцев и опускает голову, гипнотизируя взглядом пустой лист пергамента. Хотела бы она не слышать их разговор, но они слишком близко. И ей не на что отвлечься. И голос Поттера, уговаривающий Люпина подменить его и Эванс на вечернем дежурстве, чтобы он мог пригласить ту на свидание, проникает в сознание.
- Конечно, Сохатый, не вопрос.
Рут все же поднимает взгляд, чтобы заметить улыбку гриффиндорского старосты. Не вымученную - искреннюю. Он действительно не видел ничего такого в лишней нагрузке, похоже, чтобы выручить друга. Слизеринка фыркает презрительно и вновь опускает взгляд, тем более, что в класс входит МакГонагалл.
Сегодня преподаватель трансфигурации решила устроить внеплановый тест, и Харпер становится свидетельницей того, как Люпин решает задачки не только себе, но и сидевшему рядом Петтигрю, а еще успевает кивать или мотать головой на какие-то вопросы Поттера и Блэка. Она ищет признаки злости, ярости - но Люпин спокоен, расслаблен, иногда даже улыбается своим приятелям. Хотя любого бы взбесило, что ему мешаются. И даже когда МакГонагалл делает замечание - ему, а не остальным мародерам! - он прячет улыбку в ответ на подколку соседа по парте и, как не в чем не бывало, предлагает Эванс запасное перо, когда та ломает случайно свое.
Рут слышит едва заметный треск и опускает взгляд на собственное перо. Похоже, задумавшись, она так сильно сжала его, что сломала тоже. Рука заляпана чернилами, кляксы и на работе. Кажется, ей светит Тролль за тест сегодня. Вздохнув, девушка тянется за сумкой, чтобы достать палочку и новое перо. И мысли в голове не о трансфигурации совсем, а о Люпине. Как можно быть таким разным? Будто два человека. Даже когда он был с ней мил, хвалил ее рисунки - он все равно был другим. А тут… Весь такой обаятельный душка. Харпер вздохнула. Черт знает что. Она очищает пергамент от клякс, но забывает про руки, берет новое перо. Изо всех сил старается не обращать внимания на гриффиндорца впереди, но мысли не хотят задерживаться на тесте. И Харпер ловит себя на мысли, что рисует Люпина. Здесь от в ярости, кажется, набросится сейчас. Вздрогнув, она сминает незаконченный рисунок.
Конечно, тест она написала кое-как. И едва прозвенел колокол, слизеринка поспешно сбегает из кабинета. Ее раздражает это двуличие. Как можно изображать из себя такого душку, пряча внутри агрессивного монстра? Такое чувство, что у него есть брат-близнец, потому что не может быть один человек настолько разным. Ведь не может же?

Она и впрямь не собиралась возвращаться на своё место, но в коридоре неподалёку сталкивается с Мальсибером. Не желая слушать его оскорбления, Рут насылает на них Ступефай и поспешно сбегает, заслышав голоса Эйвери и Снейпа. И ее укрытие оказывается ближайшим безопасным местом, так что девушка влетает туда на всех парах.
И замирает, встретившись взглядом с Люпином. Мысли одна за другой пробегают в голове, Харпер ищет варианты, но не находит.
- Извини. Я уже ухожу, - говорит она и разворачиваемся, чтобы уйти. Можно и в спальне спрятаться, в конце концов. Все равно бы она лишь отсрочила неизбежное тут, Мальсибер ее достанет же.

Рут уже развернулась, чтобы уйти, но ее остановил окрик Люпина. И она резко замерла, сама не знала даже почему. Но стояла, не поворачиваясь, всю отповедь парня слушала спиной. Говорил он путано, сбиваясь с темы на тему. Вроде даже извинялся. Обещал не приходить. И вновь был до тошноты милым. Вот как он это делает? Подобное она видела, конечно, у той же Изабель, та в определенные дни месяца как с цепи срывалась. Но у девушек это хотя бы можно объяснить. А у парней, что, тоже бывают «эти дни» своеобразные? Хотя таких перепадов настроения не было даже у Изабель.
Харпер повернулась лицом к Люпину, смиряя его пытливым взглядом. Она начала думать, что он притворяется. Такие вспышки ярости подделать нельзя, значит, он неискренен в остальное время, когда мил, стеснителен и вообще весь такой положительный. Но нет, он выглядел весьма искренним. И сейчас, и на трансфигурации, и тогда под лестницей. Ну, или он слишком хороший актёр. Тогда, во всяком случае, вспышки ярости объяснимы - а ну попробуй все время быть душкой, у любого крышу сорвёт.
- Зачем тебе это? - спрашивает девушка. - Ты ведь победил, я ухожу. К чему это гриффиндорское благородство? - конечно, святые гриффиндорцы. Не то, что отверженные слизеринцы. Вот только Рут не верила в разницу между факультетами. Разница эта была только в головах, а люди все одинаковые. Но вдруг она подумала, а как бы ей жилось, распредели ее Шляпа, скажем, на Гриффиндор? Не то, чтобы она раньше никогда об этом не размышляла, но почему-то Гриффиндор никогда не рассматривала. Чаще слизеринка с улыбкой наблюдала за хаффлпафцами. Ну и рейвенкловцы в своей ученой страсти были забавны. А вот львята… а вот сейчас она смотрела на гриффиндорского старосту и размышляла, как бы могли сложиться ее отношения с ним, с мародерами, если бы они семь лет прожили бок о бок. Что, если бы она обращалась к нему по имени, как это принято у друзей? Забавные размышления, ведущие к депрессии, правда.
- ...это хренова Харпер! - донёсся до ее сознания голос Мальсибера, и Рут поспешила воспользоваться щедрым предложением и проскользнула в свое родное убежище. Хотя Люпин называл его норой.
- Нора? - вздёрнув бровь, переспросила слизеринка. Она чувствовала себя в безопасности, здесь ее ни разу не находили. Правда, это не означает, что расплата не придёт к ней позже. Вечно прятаться, увы, не выйдет. - Что ж, спасибо, - кивнула она и села на скамью. Как ни в чем не бывало, достала учебник и пергамент с конспектом, планируя подготовиться к тесту. Скоро каникулы, и многие профессора вспомнили, что до ЖАБА осталось всего ничего, а потому решили замучить семикурсников бесконечными контрольными. Так что с виду Харпер погрузилась в дебри трансфигурации, не замечая присутствие Люпина рядом. Вот только замечала на самом деле. И начинала из-за этого нервничать. Кончики ушей уже поалели, и руки начинали нестерпимо чесаться. Рут дёрнула Лёвой рукой, якобы разминая пальцы, изо всех сил сдерживаясь. Почему-то присутствие старосты Гриффиндора, одержимого неадекватными перепадами настроения волновало ее больше, чем возможная расправа Мальсибера.

Люпин выполняет своё обещание. В тот раз он уходит и больше не появляется в ее убежище под лестницей. В норе. Первые пару раз она заглядывает сначала опасливо перед тем, как зайти - кто этого гриффиндорца знает с его внезапными вспышками ярости. Но затем смелеет. И снова чувствует здесь себя как дома. Прячется, пережидает. Чаще, чем обычно, порой. И сидит подолгу. И приходит, когда повода особо нет. Рут порой ловит себя на том, что, задумавшись, косится в тёмный проем под лестницей в ожидании… чего? Что Люпин нарушит данное слово? Бред.
Тем не менее, приближались каникулы, и девушка немного воспряла духом. Хотя дома она не любила бывать после смерти мамы, это было намного лучше Хогвартса. Да и в этом году их с отцом пригласили в Америку к тете. Каникулы обещали быть неплохими. Осталось пережить последний учебный день.
За годы учебы у Харпер на подкорке отложилась привычка сначала заглянуть в коридор или кабинет, затем идти. Невозможно перечислить, скольких неприятных сюрпризов ей удалось избежать благодаря такой простой осторожности. Вот и сейчас она видит пустую галерею и мародеров в полном составе. Табличка с надписью «опасность» в ее голове начала мигать и завывать сиреной. Можно обмануться тем, что гриффиндорцы очень живо что-то обсуждают и слишком заняты, чтобы обращать внимание на прохожих, но Рут не первый день в Хогвартсе. Один случайно брошенный взгляд - и одинокую слизеринку наверняка захотят порадовать перед праздниками. В своеобразном, мародерском, смысле. Едва ли один из них вдруг решил бы заступиться, несмотря на несколько странных встреч.
Не успела. Едва она была готова повернуться, чтобы уйти прочь, к ней подскакивает Люпин. Девушка поднимает глаза, впервые встречаясь с ним взглядом с того разговора под лестницей. Хмурится. Мысленно прокручивает его слова ещё раз. Смотрит ему за спину, затем снова на парня.
- Что? - наконец, издаёт хоть какой-то звук Харпер. Затем она чуть подаётся в сторону, чтобы выглянуть из-за его плеча на ржущих мародеров. - А это что, команда поддержки?
Ясно как день, это всего лишь очередная проделка этой шайки. Но почему… так? Мозг девушки лихорадочно обрабатывает информацию, ищет подвох. А заодно и путь к бегству. Неосознанно Рут чешет правую руку, начав нервничать, но, заметив этот свой жест, одергивает себя, перехватывая левой ремень сумки, чтобы чем-то ее занять. Люпин, тем временем, предлагает… что? Плату? За… поцелуй? Она сглатывает нервно.
«Так, Харпер, отключи эмоции, анализируй», - говорит себе девушка. - «Наверняка какой-то тупой спор».
Дело чести, он сказал. И трое его дружков, не пытающихся даже сделать вид, что они не наблюдают за ними - благо хоть вряд ли слышат их разговор, только видят. Очень романтичная обстановка. Но все выглядит вполне похоже на правду. Что ж.
Слизеринка поднимает взгляд наверх и видит омелу, щедро развешанную по всему замку. Немного легкомысленном со стороны преподавателей, признаться, учитывая, что в замке заперта группа подростков в самом пике своих гормонов. Странно, что она не заметила ее раньше. Хотя не странно, не заметила бы. Все Люпин со своими поцелуями. Во рту вдруг пересохло.
- Ладно, - Рут не сразу понимает, что это говорит она. Сначала слышит слова, а только затем узнает свой собственный голос. - Целуй.
Этот поцелуй должен стать вторым ее в жизни. Учитывая, что первый был в тринадцать с мальчишкой-магглом из чистого любопытства, то вполне можно его и не считать. Хотя и этот тоже нет смысла учитывать. Наверное. Вот только ладони вдруг сделались влажными, и даже шея под волосами вдруг вспотела.

Люпин медлит, теряется и тянет, но Рут молчит. Она наблюдает за ним с ничего не выражающим лицом. Когда он вдруг берет её за руки, едва заметно вздрагивает, но послушно идёт, куда ведут. Оказалось, под омелу. Условия спора или романтики вдруг захотелось? Девушка поднимает голову, отводя взгляд от парня, разглядывает белые соцветия. Старается не думать о том, что руки у него горячие, в отличие от ее. На контрасте с собственной ледяной кожей кажутся обжигающими. И Харпер пытается думать о чем-то другом - например, почему именно омела, откуда вообще взялась эта традиция? Но вместо этого концентрируется на тепле, на том, как кожа на её кистях розовеет и согревается.
Рут опускает взгляд за секунду до того, как Люпин начинает двигаться ей навстречу. Замирает как мышка, не дышит даже, кажется. А потом выдыхает через приоткрытый рот и закрывает глаза. Губы у него такие же горячие, как и руки, и сердце девушки вдруг отдаётся где-то в горле. Но едва она раскрывает свои губы навстречу гриффиндорцу, как он вдруг отстраняется. Харпер продвигается вперёд на пару дюймов, словно надеясь поймать ускользающий поцелуй, но быстро берет себя в руки и отступает на шаг, освобождая свои руки. Сколько прошло времени? Пара секунд? Хотелось больше...
- Счастливого Рождества, Люпин, - говорит она и, бросив взгляд на улыбающихся от уха до уха гриффиндорцев, уходит дальше по галерее. Сейчас ей точно нечего бояться. Перед поворотом, не удержавшись, она оглядывается, но никто из мародеров не замечает этого вроде бы.

Каникулы проходят вполне спокойно и даже скучно. Отец больше времени проводит с её дядей и тётей. Джуниор пропадает с друзьями, да и Софи, кажется, скучает в обществе кузины, чего раньше не бывало. Но Рут не обижается. Она привыкла бывать одна, наедине с собой ей хорошо, а здесь никто не обидит к тому же. Поэтому она отправляет сестру к друзьям, заверяя, что не обидится, а сама подолгу читает или рисует. Люпина она рисовала уже трижды, но все три раза сжигала рисунки. Сейчас она изобразила всех четверых мародёров, оживлённо что-то обсуждающих, склонив головы в центр их кружка. Такие, какими она увидела их в галерее. Этот рисунок Харпер оставляет, бережно складывая в альбом. Чтобы что? Отдать Люпину? Ему, наверное, понравится. Если, конечно, не случится очередной вспышки ярости.

Каникулы кончаются преступно быстро, и вот она снова в школе. Впереди учебный семестр, но приближается и конец седьмого курса.
В первый же учебный день у них трансфигурация с Гриффиндором, и Рут снова сидит за Люпином и Петтигрю. Увидев гриффиндского старосту и случайно встретившись с ним взглядом, она вдруг смущается и опускает глаза. И все занятие не поднимает их от конспекта. Интересно, что теперь? Конечно, это был поцелуй ради спора, но почему её одолевает смущение каждый раз при мысли об этом? И что с эти делать...
Ответ приходит сам собой, в виде клочка пергамента, который она вдруг находит в кармане сумки. Записка. Не надо было долго гадать от кого, и слизеринка находит взглядом Люпина. Они обедают вчетвером, что-то обсуждают, смеются. Бросив взгляд на слизеринцев, Харпер быстро перечитывает записку и убирает её поспешно. Люпин напоминает об обещанной плате. Он хочет встретиться, чтобы показать новую нору. А Харпер вдруг становится жутко нервно. Она опускает взгляд на собственную тарелку, но там лежит лишь нетронутый бифштекс и никаких ответов. Решив не измываться и дальше над куском мяса, девушка подхватывает сумку и спешит на место встречи. После обеда, он писал, и у Гриффиндора, и у Слизерина окно, время для самостоятельных занятий и подготовке к ЖАБА. Ничего страшного, если Харпер придёт пораньше.
Привычно оглянувшись по сторонам, ярки ныряет под лестницу и залезает с ногами на скамью. Самое время немного расслабиться, не хотелось выдать Люпину своё волнение.

Отредактировано Ruth Harper (2019-01-08 06:57:34)

Какое-то время Рут просто сидит в ожидании, глядя в небольшой уголок окна. Даже не думает ни о чем особо, просто наблюдает за полетом снежинок. Жаль, что окошко такое маленькое, было бы здорово посидеть на подоконнике и полюбоваться природой. Слизеринка любила зиму. Больше, чем другое время года. Зимой обычно люди спешат скорее в тепло, и на улицах приятно безлюдно.
Люпин не заставляет себя долго ждать. Она слышит шорох и поворачивает голову. Он не заходит внутрь, будто боится нарушить данное слово. И Харпер вдруг думает, что он ее не раздражает, как другие. Она его не понимает от слова совсем, но он не раздражает. С ним как-то… тихо.
- Привет, - голос звучит сипло - кажется, это первое ее слово за сегодня. Рут кашляет, чтобы вернуть ему нормальное звучание. - Нормально. Как твое? - она не видит смысла рассказывать о своих каникулах. Да и вряд ли гриффиндорец хочет слушать. Дежурный вопрос - дежурный ответ. Вообще она не любит подобные разговоры для галочки, но почему-то не злит. Почему-то они звучат так, словно ей кто-то принес чашку обжигающе горячего чая. И сразу стало хорошо. - Идем?
Всю дорогу они молчат, идут как бы вместе, но чуть поодаль. Инстинктивно держатся подальше друг от друга - Харпер не знала даже, кто из них первый сделал шаг в сторону. Просто гриффиндорец и слизеринка едва ли могут идти куда-то по общему делу. И хотя коридоры почти пусты, редкие студенты едва ли вообще видят кого-то, спеша на уроки - вот-вот прозвенит колокол - они все равно отдают дань школьным традициям. Молчат, смотрят по сторонам, стараются не замечать бесшумное свое сопровождение.
Идти, впрочем, недолго - они останавливаются перед статуей джентльмена с собаками. В тихом закутке - девушка быстро и привычно оглядывается по сторонам. А Люпин, чуть улыбаясь, говорит ей… что? Пожать руку статуе? Рут смотрит на него исподлобья, весь ее вид говорит что-то типа “ты издеваешься надо мной, да?”. Но затем она вспоминает поцелуй и, глубоко вздохнув, пожимает плечами, про себя решая ничему не удивляться. Ладно, она уже связалась с одним из мародеров, поцеловала его под омелой накануне Рождества. На фоне этого пожимание рук статуям выглядит даже нормальным. Поэтому девушка делает шаг вперед, дергает по привычке левой рукой, но затем поднимает все же правую и сжимает каменную кисть. Статуя вдруг отвечает на рукопожатие, на каменном лице расползается улыбка, затем джентльмен прикасается кончиками пальцев к своей каменной шляпе и кланяется, а за его спиной из ниоткуда появляется дверь. Харпер вдруг ловит себя на том, что стоит, раскрыв рот, и взирает на это с удивлением первокурсницы, впервые оказавшейся в Хогвартсе. Она думала, что за семь лет обучения в этом замке ее ничем не удивить. Что ж, мир полон открытий, верно? И руки сразу зачесались нарисовать этот момент. Она редко изображала себя на своих карикатурах, очень редко. Но сохранить в памяти эту минуту почему-то захотелось.
Люпин пропускает ее вперед, и девушка проходит в небольшую комнатку за статуей. Здесь нет окон, но факелы на стенах зажигаются, стоит ей перешагнуть порог. От этого Рут вздрагивает, но потом усмехается своему испугу и оглядывается. Тут особо ничего нет. Почти пустая комната, есть только скамья с вырезанными на ней именами многих студентов, что учились в школе раньше, старая потрескавшаяся от времени парта и почему-то метла. Девушка оглядывает свое новое убежище и еле заметно улыбается. Затем, словно бы вспомнив о чем-то, торопливо принимается копаться в своей сумке. Найдя тот самый рисунок мародеров, что нарисовала на каникулах, она протягивает его Люпину.
- Вот, нарисовала это на каникулах. С Рождеством, наверное, - она чуть смущенно улыбается, опуская глаза в пол. Когда она оставляла его, то всерьез не полагала, что отдаст гриффиндорцу. Но импульсу сейчас было практически невозможно сопротивляться, она и не хотела. Но сейчас предпочитает смотреть не на парня, а на изображение в его руках. Мародеры, сбившись в тесный кружок, так, что практически касались друг друга головами, о чем-то деловито шепчутся, иногда оглядываясь по сторонам. Вполне обычное их состояние. Харпер хмыкает.

Рут никак не может решить, как она относится к Люпину. Особо тёплых чувств не испытывает, ясное дело, но она в принципе не любит других людей. Но он… не мерзкий. Не вызывает отвращения. Не вынуждает чувствовать себя постоянно в напряжении, ожидая подвоха, ожидая какую-нибудь гадость. Девушка никогда не делила людей по факультетам, но компания четверых гриффиндорцев, зовущих себя мародерами, - это особый случай. Любую их дурь можно объяснить ёмким «ну, это же мародёры». А ещё накапать успокоительного зелья и лучше спрятаться в безопасном месте.
- Ты вроде как подарил мне это место, - пожимает плечами Харпер и слабо улыбается, не глядя, впрочем, на собеседника.
Вот взять Люпина. С виду весь такой положительный и милый. И пером поделится, и списать даст, и друга выручит, чтобы тот мог сходить на свидание. Но - мародёр. Не держат же его Поттер с Блэком рядом только из-за домашних заданий. Ведь не держат же? Но - иногда у него случаются вспышки ярости. Никто не совершенен.
Из мыслей Рут выдергивает Люпин и его путаные признания о предрождественском поцелуе. И девушка чувствует, как стремительно краснеет. Опускает голову, чтобы спрятать лицо за волосами.
- Я не сержусь. Если бы я не хотела, я бы не позволила тебе целовать меня. То есть, это не значит, что я хотела! То есть нет! Мерлин, мы можем просто забыть этот разговор, пожалуйста? - Харпер зажмуривается и закрывает глаза ладонями. Последнюю фразу вообще бубнит в руки, делая ее едва различимой. Она ощущает, как горят ее щеки - просто кипяток на контрасте с холодными руками. Слизеринка слишком редко общается с другими людьми - и вот итог, она несёт какую-то околесицу, путается в словах и краснеет как девица на выданье. Вот же стыд. Вдруг кажется, что Люпин сейчас заржёт. Ещё и дружкам своим расскажет непременно. Но он вдруг спрашивает ее разрешения приходить. Чтобы… побыть с ней? Не убирая рук от лица, Харпер раздвигает пальцы в стороны и глядит на гриффиндорца сквозь них, словно пытается оценить серьёзность его намерений.
- Ладно, - отвечает она и все же опускает руки. Не знает, куда теперь их деть. Левой поправляет ремень сумки, потом ещё и правой цепляется за него же, но понимает, что так неудобно, и обе руки опускает вдоль тела. Смущение столь сильно овладело ей, что она не знает, что говорит, и что делать? Она что, серьёзно сказала Люпину, что хотела, чтоб он ее поцеловал? Ужас. Рут едва не стонет от отчаяния. - Только не прямо сейчас, ладно? Это не потому, что я не хочу, чтобы ты здесь сейчас был. То есть… Мерлин, да что со мной сегодня! - простонала Харпер. Затем глубоко вздохнула и выдохнула, поднимая, наконец, глаза на Люпина. Он, почему-то, оказывается ближе, чем она думала. И она как-то резко проваливается в его взгляде. А глаза у него красивые. Карие, но такого странного, непривычного цвета, с желтыми прожилками. И Рут какое-то время просто смотрит на них, пока сердце не начинает стучать спокойнее. Затем она вдруг понимает, кого разглядывает, будто картину, и сердечный ритм вновь заходится.
- Пожалуйста, Люпин, просто уйди, - просит девушка несколько страдальчески, надеясь, что он не обидится. Бред, боится обидеть мародера. Но она честно рада, что следующий урок не совместный с Гриффиндором.

Несколько дней Рут почему-то не решается прийти на новое место, что показал ей Люпин. Почему - сама не знает. Но наверняка не последняя причина - обуревающий ее стыд. Едва она вспоминает о неловком разговоре, то тут же заливается краской и хочет спрятать голову в песок, как страус. Пару раз она настолько глубоко уходила в свои мысли и воспоминания, что едва не пропускала выпады своих неприятелей. Впрочем, она и не реагировала на них поэтому же. Просто смотрела сквозь какого-нибудь Забини, а мыслями была где-то далеко. Например, в той комнате за статуей джентльмена. Или под лестницей. Когда на очередную “грязнокровку” от сокурсника она вдруг улыбается, тот и вовсе теряется от ее реакции. Но Харпер уходит, едва вообще заметив, что с ней сейчас кто-то разговаривал.
По привычке она приходит в убежище под лестницей, но там парень не появляется - как и обещал. Слизеринка использует эту возможность, чтобы разобраться в своих чувствах и мыслях, а заодно понять, какого Мерлина в них так много гриффиндорского старосты. И нет-нет, но она иногда смотрит на проем под лестницей, ждет, что он придет. Но его нет, конечно.
И тогда Рут все же собирается с духом и идет сама. В конце концов, в старом убежище одна скамья, и если она там делает уроки, то потом жутко болит спина. Читать еще ничего, а вот писать пером и чернилами на коленках было нереально, поэтому она клала на каменный пол свою сумку, садилась на нее и писала на скамье. Вот только потом тело затекало, да и холодно так было. А в новом была хоть и немного рассохшаяся от времени, но парта. Удобно же. Она только поэтому туда идет. А вовсе не из-за того, что хочет с кем-то встретиться. Просто трансфигурация сама себя не сделает же.
Перед статуей девушка мнется, не решаясь войти. Каменный джентльмен, стоит без движения, как ему и положено. Поизучав немного его, слизеринка вздыхает и протягивает руку, касаясь прохладного камня.Замирает, пока появляется дверь, открывает ее… и никого. Разочарованно вздохнув, Харпер проходит внутрь, бросая вещи на скамью. Ладно, глупо было ждать, не караулит же он ее здесь с самого их прошлого разговора? Она фыркает и лезет в сумку за трансфигурацией.
Уроки никак не хотят идти в голову. Она какое-то время борется с параграфом, но затем ловит себя на том, что снова рисует - на полях учебника. И рисует опять Люпина, будь он неладен. Он читает какую-то книгу. Просто зарисовка, даже скучная немного, по сравнению с ее обычными комиксами. Но Рут нравится. Она чуть улыбается, проводя пальцами свободной правой руки по рисунку.
Дверь хлопает неожиданно громко, и девушка подпрыгивает, а учебник с хлопком выпадает у нее из рук и падает на пол, карандаш укатывается куда-то. Бросив взгляд на вошедшего Люпина, она ныряет за книгой под парту, но, вставая, ударяется головой и ойкает от неожиданности.
- Привет, - наконец, произносит Харпер, потирая голову и чуть не плача от досады. Ну почему она ведет себя с ним как полная идиотка? И почему он улыбается, весело ему, да? Или…
Едва она пришла, и он тут как тут, не выказывая никакого удивления от факта ее нахождения здесь.
Словно он знал, что она здесь.
Все же караулил?
Рут улыбается чуть увереннее и подвигается чуть в сторону, убирает сумку со скамьи на пол.
- Я как раз начала.
Пока Люпин садится, размещая свои книги, девушка листает учебник по трансфигурации в поисках параграфа. Но совсем забыла, что рисовала до прихода парня. Найдя нужную страничку, слизеринка вспыхивает до корней волос и поспешно захлопывает книгу. Тут же косится на сидевшего рядом гриффиндорца. Видел или нет?

Рут смотрит на Люпина из-под бровей все то время, пока он садится рядом. Она жалеет, что у нее нет челки, под ней было бы удобно прятать глаза. Дернув головой, девушка позволяет волосам рассыпаться свободно по плечам. Так как-то спокойнее. В ответ на шутку парня она лишь сдержанно улыбается.
- Если ты глупо себя ведешь, то для моего поведения нет слов в английском словаре, - Харпер левой рукой чешет голову, чуть взъерошивая волосы, потом проводит ладонью по щеке и опускает руку. Тут же предплечье начинает невыносимо чесаться. Некоторое время она чешет руки, не задумываясь, потом, словно опомнившись, натягивает рукава свитера так, что прячет кисти в них. - Но там нет ничего забавного, если хочешь знать. Я просто не успела еще, - чуть покраснев, постаралась оправдаться она.
Все же приходится открыть учебник, никуда от этого не деться. Под взглядом гриффиндорца Рут достает палочку и шепчет заклинание, чтобы очистить страницу. Жаль, рисунок ей нравился, но когда изображенный на нем человек сидит рядом и буравит взглядом, как-то самую малость не по себе.
Они просто решили поделать вместе домашнее задание, ничего такого. Они же сокурсники, верно? И у них общий предмет. Можно представить, что встретились в библиотеке, а не в тайном убежище. Слизеринка облизывает губы и поворачивает голову, реагируя на шелест обертки шоколада.
- О нет, только не шоколад! - вскрикнула она. Затем несколько смущенно улыбнулась. - То есть… у меня аллергия. Прости, - такое ощущение, что она извиняется перед ним за сам факт аллергии. - Как-то в детстве я добралась до целой банки шоколадных конфет. Мама тогда взяла с меня обещание и пальцем не касаться их. Ну, я пальцем и не касалась. Перевернула банку и брала конфеты сразу ртом. Прости, не знаю, зачем я тебе это рассказываю вообще. Сделай вид, что ты ничего не слышал, ладно? - Харпер закусила губу и улыбнулась снова. Вообще она с Люпином слишком много говорит и слишком часто улыбается. Ну, и глупое поведение, но это уже превращалось в какой-то извращенный вариант нормы. - А ты любишь мандарины? Я стащила несколько за обедом, - она нырнула под стол за своей сумкой. Поставив ее себе на колени, девушка вытащила несколько фруктов и положила их на стол между ними. Частенько приходилось пропускать приемы пищи в Большом зале, поэтому у неё вошло в привычку брать какие-нибудь бутерброды, пирожки или фрукты с собой. Сейчас этот запас пришёлся кстати - раз уж они не могли разделить его шоколад, почему бы не поесть ее мандарины? Почему-то хотелось чего-то общего. Будто бы домашнего задания и аж двух секретных убежищ было мало. Для одного гриффиндорца и одной слизеринки.
На какое-то время в комнате повисла тишина. Молодые люди скрипели перьями, листали учебники. Рут нет-нет, да косилась в сторону своего соседа, от души надеясь, что он не видит ее шпионских игр. От руки, держащей перо пахло мандарином, на какое-то время она отвлеклась от трансфигурации, разглядывая желтые полукруги под ногтями, оставшиеся от кожуры. Но затем Люпин перелистнул учебник, и она, вздрогнув от неожиданного звука, вернулась в настоящее.
Свободная от писанины рука девушки лежала на столе. Она не знала, специально или случайно, но, перелистнув книгу, свою левую руку парень положил рядом. Слишком близко. И уж точно Харпер не могла бы ответить, случайно ли или нарочно она шевельнула в этот момент своей правой и коснулась пальцев Люпина. Они были горячими, хотелось тянуться к его теплу. И, не задумываясь о том, что делает, Рут не одернула свою руку, а просунула свои пальцы между его. И в голове вообще ни одной мысли.

Рут не думает, когда вдруг касается своими пальцами пальцев Люпина. В голове вообще восхитительно пусто в этот момент, только сердце отдаётся где-то в ушах. Кажется, она даже не дышит сейчас. Но потом рука парня приходит в движение, и девушка шумно втягивает воздух в себя. Она сидит, не шевелясь, лишь переводит взгляд на их сцепленные руки.
А потом щеку обожгло чужое дыхание, и Харпер снова вздохнула рвано. Она вдруг поворачивает голову, а Люпин близко. Ближе, чем она думала. Она не успевает ничего подумать, проанализировать, когда то самое чужое дыхание касается уже губ. Лишь в голове набатом отдается сердцебиение. Так громко, что, наверное, Люпин слышит его удары.
Рут не думает о том, что делает. Она закрывает глаза, сжимает крепче руку парня и целует его в ответ. Казалось, что все разумное куда-то ушло. Растворилось в аромате мандаринов. А сам этот запах въелся буквально под кожу. Шоколад - это, наверное, хорошо, но мандарины Харпер любит больше. А поцелуи с Люпином… Ну, они со вкусом мандаринов.
Потом, конечно, Харпер осознаёт все, подскочит со своего места и, заливаясь краской до самых волос, сбежит, даже не забрав свои вещи. Но уже на следующий день снова придёт, улыбнётся гриффиндорцу несмело. Постепенно привыкнет. К нему, к его присутствию, к его рукам и к поцелуям со мандариновым привкусом. Она сама поцелует его в следующий раз. Потому что вдруг захочется, а мысли, как нарочно, покинут голову. Выйдут подышать, наверное. Мандаринами.
Они встречаются в этой комнате. Нечасто. Не договариваются предварительно. Иногда Харпер сидит тут одна, иногда Люпин уже ждёт, иногда он приходит чуть позже. Разговаривают и молчат, делают уроки и тренируются в заклинаниях, Рут рисует, а Ремус читает.
А иногда они целуются.
К этому девушка никак не привыкнет, все ещё щеки розовеют. Но не сбегает больше. Потому что вдруг хорошо. За семь лет обучения в этой школе слизеринке никогда не было хорошо. А тут вдруг становится. Тихое «хорошо» с мандариновым вкусом. Потому что она теперь постоянно таскает оранжевые фрукты, когда они есть в Большом зале, а Люпин приносит их, даже когда нет. У мародеров свои секреты, но Харпер не спрашивает, он тоже. Не лезут в душу друг другу, а потому неожиданно легко эту душу открывать. Рут не говорит о себе, но почему-то парень вдруг знает про ее аллергию, и что на Рождество она ездила в Америку, и что ей там понравилось больше, чем в Англии, и что рисунки для неё вроде дневника, и к своему художеству она не относится всерьёз. И ещё ряд мелочей, из которых и складывается Рут Харпер.
В компании гриффиндорца даже плохие дни переносятся чуть легче. Хотя случаются исключения. Как сегодня.
Сегодня день, когда мама умерла. Настроение ещё со вчера не складывается, а Люпин, как назло, не приходит в убежище. И в Большом зале его нет. И на единственном совместном с Гриффиндором уроке. И когда Рут вдруг сталкивается с мародерами, его тоже нет. Это все так некстати. Конечно, он ничего ей не должен. Тем более, улучшать ее настроение. Но именно сейчас его нет. Зато есть Эйвери и Мальсибер. И ещё парочка чистокровных рейвенкловцев. И ещё шестикурсники Гриффиндора, слава мародёров им покоя не даёт что ли? Харпер вдруг ощущает себя бладжером, который пинают битой из угла в угол. Она уже даже не огрызается. Нет сил. Едва заканчивается последний урок, бежит в убежище. Обойдётся без ужина. А в глубине души надеется, что в комнате будет Люпин. Но его нет, и Рут вдруг садится прямо на пол у стены. Последние силы вдруг кончаются, и она рыдает, уткнувшись в сложённые на коленях руки. Плач какой-то даже истерический получается. Она всхлипывает, икает и никак не может остановиться. Какой-то крайне дурацкий вышел день.