Люпина все ещё трясет мелкой дрожью, когда он заходит в большой зал. Сейчас бы забиться в неприметный угол, закупаться в мантию и отключиться, но голод сильнее. “Организм тратит много сил в полнолуние, просто пойди и хорошенько поешь”, - слова мадам Помфри, сказанные ещё на первом курсе. Мало о чем другом он способен думать этим утром, хороший знак, наверное, значит он никого не сожрал этой ночью. К этой тревоге он наверное не привыкнет никогда. Не помнить что с тобой было - крайне неудобное состояние, обезоруживающее, будто отрывающее часть тебя - никак не найти, не поймать. Знать, что за это время ты мог натворить непоправимого - еще хуже. Ремус старается не думать об этом, фокусируется на сосущей пустоте в желудке. В конце концов, он был не один.
В зале почти пусто и мало кто обращает на него внимание. По большому счету, он выглядит немногим хуже любого пятикурсника - невыспавшегося, помятого, усталого. От зелья, которое дала выпить мадам Помфри, все ещё подташнивает, но живот все равно настойчиво урчит. Ремус вздыхает, опускается на скамью рядом с Сириусом и хватает всю еду, до которой дотягивается, не особенно обращая внимание на то, что именно берет. Очень быстро на тарелке перед ним вырастает внушительная гора съестного.
- Доброе утро, - улыбается немного нервно, разламывая булку. - Понедельник - день тяжелый. Я переломал ребра, представляешь.
Разумеется, Сириус представляет. Слушать о своих ночных похождениях, как будто он просто перебрал и друзья рассказывают как он чудил, пока еще слишком в новинку, но Ремусу нравится. Все звучит как-то иначе, не так страшно. Все еще трудно поверить, что они пошли на это и у них получилось. Он надеется, что и теперь последует новая удивительная история, в которой никто не пострадал. Никто ведь?
- А где остальные?

Джеймсу в принципе каждое утро давалось тяжело. Дай ему волю, он бы давил подушку лицом до обеда. Но какой-то особо жестокий человек вдруг решил, что по утрам дети лучше усваивают новую информацию. Вот садист.
Так или иначе, друзья уже привыкли к тому, что Поттер по утрам не совсем в себе, а потому подчас действовали весьма сурово. Если же они накануне ночь не спали, то мародеры и вовсе устраивали соревнование, кому удастся добудиться Сохатого. Что ж, теперь к их обычным проделкам добавились ежемесячные прогулки в полнолуние.
Однако сегодня за всех отдувался один Питер. Джеймс проснулся с благим матом из-за того, что на него вылили холодную воду. И даже не из палочки, а из графина с питьевой водой. Должно быть, Хвост не подумал про заклинание.
- А где Бродяга? - широко зевнул Поттер, вытирая лицо одеялом и на ощупь принялся искать очки на прикроватной тумбочке. В ответ Питер лишь пожал плечами.
Пожалуй, полнолуния будут даваться тяжелее всего. Поспать удалось от силы пару часов, но это ничего, сегодня история магии, доспит. Главное, чтобы впредь эти ночи проходили не как прошедшая. В пробудившееся сознание пришли воспоминания о минувшей «прогулке». Сириус умудрился схватить наказание прямо перед выходом. Гений блохастый . Конечно, одному Поттеру было страшновато, он боялся не удержать оборотня, но отменять все и подводить Лунатика было страшнее. Он итак слишком долгие годы был один в такие ночи. Так что Сохатый легкомысленно решил, что справится. В конце концов, прошлые вылазки прошли без сучка, без задоринки.
Разумеется, именно в эту ночь все пошло не так. Их мирную лесную прогулку прервал вой, и оборотень бодрой ланью на этот вой рванул. С чего вдруг Бродяге вздумалось повыть, когда он должен был полировать кубки в зале наград, их скромными стараниями итак блестевшие, что твоё солнце, Джеймс не знал. В том, что выл именно Сириус, Поттер не сомневался. Хотя уверенность в анимагии они приобрели только-только, облики и «голоса» друг друга они успели уже узнать хорошо. Так или иначе, Лунатик завыл в ответ и бросился навстречу. Вернее хотел броситься - Сохатый не придумал ничего лучше, как накинуть волка на рога. Кажется, он что-то ему сломал. Точно, вспомнился хруст костей и жалостливый скулёж. Пришло запоздалое раскаяние. Оглянувшись на собиравшего сумку Хвоста, Джеймс вздохнул и принялся одеваться. На повестке дня выяснить, чего Бродяге кубки не чистилось (а заодно где он шляется в такую рань). Ну, и самочувствие Ремуса, конечно. Хорошо, что он ничего не помнит. Наверное, не стоит ему рассказывать, Люпин итак слишком переживает. Им понадобилось много месяцев, чтобы убедить его, что все под контролем. Тем более, ничего же не случилось. Легкомысленно махнув рукой на события прошлой ночи, Поттер закинул на плечо сумку, которую даже не потрудился со вчера разобрать, повесил на шею галстук и, взъерошив влажные волосы, направился на выход. Кажется, он ещё успеет на завтрак.
Лунатик и Бродяга обнаружились на их обычном месте. Значит, Рема выписали. С одной стороны, конечно хорошо, что он в порядке. С другой… ну, Джеймс бы хотел предварительно переговорить с Блэком. Досадливо крякнув, он поправил лямку сумки и вразвалочку пошёл к друзьям.
- Не спится, Бродяга? - как ни в чем не бывало спросил Поттер, плюхаясь на своё место и бросая сумку под ноги. - Прикиньте, Хвост где-то посеял свою палочку. Есть риск, что мы не узнаем спальню вечером.
Не зная, что Сириус и Ремус успели обсудить о прошлой ночи, он предпочёл не говорить ничего. Сохатый притянул к себе тарелку с яичницей и привычно обозрел гриффиндорский стол. Заметив на своём привычном месте Эванс, он широко улыбнулся и взъерошил волосы. Те ещё не высохли, так что он помянул не очень добрым словом Хвоста.
- Минус пять баллов, мистер Поттер. Опять. Школьную форму придумали не просто так, - раздалось за спиной.
- Доброе утро, профессор МакГонагалл! Зато вы пример для подражания. Как всегда! - бодро произнёс Сохатый, разворачиваясь к декану и широко улыбаясь. Профессор трансфигурации поджала губы, но ничего не ответила. Покачав головой, она быстрой походкой покинула Большой зал. Джеймс же и не подумал даже набросить мантию, валявшуюся сейчас вместе с сумкой на полу, завязать галстук или хотя бы заправить рубашку в брюки. Штрафные баллы он же уже получил, так чего зря стараться? Лучше уделить внимание завтраку. Раз поспать не дают, так хоть поест. Понедельник - день тяжелый. Особенно для незарегистрированных анимагов и их приятелей-оборотней. - Кошка к нам неравнодушна, точно вам говорю.
Поттер старательно вёл себя как обычно, надеясь, что Блэк подыграет. Не хватало ещё, чтобы Ремус вдруг засомневался в их затее. Хотя за сломанные кости следует извиниться, конечно. Совесть это очень мучило.

Превращаться ужасно больно,  будто все кости разом ломаются, каждая мышца горит, но к физической боли привыкнуть оказалось довольно легко, к потере себя привыкнуть невозможно. Заковать себя в цепи, запереть за надежными стенами - это внушает хоть какую-то уверенность, хоть какое-то чувство контроля над происходящим. Зверь беснуется взаперти, жаждет свободы и, что уж там, крови, ранит сам себя, но по крайней мере он не натворит ничего из того, о чем будет жалеть до конца жизни.
Решиться проводить полнолуния на свободе, в лесу, было нелегко. Не только потому, что случиться может что угодно, но и потому, что Ремус обещал Дамблдору, обещал родителям, что будет следовать правилам. Нарушить их - все равно что обмануть доверие. А если вдруг что-то пойдет не так… Ремус не должен был учиться в Хогвартсе, он здесь только потому, что Дамблдор позволил, разве может он его подвести? Разве имеет право?
И все же, если отбросить страхи, сомнения и угрызения совести, в этом году ему гораздо легче. Собственные укусы болезненны и проходят долго, без них ему гораздо легче. Довериться им - Сохатому, Бродяге, Хвосту - это вроде проверки, наверное. На доверие. На верность. Когда-то он видел в окно, как дети играли в игру: один падал назад, сложив руки на груди, остальные его ловили. Наверное, надо очень доверять друзьям, чтобы вот так, не глядя, падать в пустоту. Готов ли Ремус довериться своим друзьям, даже если пострадать может кто-то другой, и он ничего не сможет поделать? Готов ли падать в пустоту каждый месяц, слепо веря, что они поймают? Они ведь столького добились ради него. Рисковали жизнью, пошли на преступление. Конечно, стать анимагом еще и невероятно круто, но…
Люпин находит взглядом ту самую Роули. Непослушные кудри - ну конечно у нее должны быть непослушные кудри!
- Ничего, - вздыхает наконец Лунатик. - Мне дали выпить что-то тошнотворное, но кости заживут быстро. Вы все сделали правильно. Спасибо. И в следующий раз, Джеймс, сломай мне хоть шею, но не дай натворить что-то ужасное.
Хочется пошутить, чтобы разрядить обстановку, но сил совершенно нет. Люпин просто слабо улыбается обоим и с жадностью человека, который принял важное решение и теперь спокойно может позволить себе поесть, принимается доедать весь бекон, какой нашел.

Уже спустя двадцать минут они ввалились на урок, тяжело дыша и в последнюю секунду. Ну или секундой позже - баллы с них не сняли, и на том спасибо. Запыхавшемуся Ремусу тяжело дышать, ребра сковывает боль при любом мало-мальски глубоком вдохе. Он прячется за спинами Поттера, Блэка и других гриффиндорцев. Выглядит он неважно - бледный, круги вокруг глаз, взмокший после бега трусцой по лестницам и превозмогания. Слизеринцы стоят рядом, но держатся отдельно.
- Боггарт, - начинает профессор.
“Ну офигеть теперь”, - думает Люпин. Он своего боггарта знает точно.
- Это особый вид привидений. Никто не знает как он выглядит на самом деле, потому что боггарт всякий раз принимает вид существа или предмета, которого вы боитесь больше всего.

Завтрак прошёл не в самой спокойной обстановке, потому по дороге Джеймс изо всех сил старался поднять настроение приунывшему Лунатику. Он делился идеями новых проделок, рассказывал какую-то шутку про Нюниуса. Не то, чтобы это помогло, но Поттер не был бы собой, если бы не попытался.
Они ввалились в кабинет буквально в последнюю секунду, но мародёры крайне редко снисходили до того, чтобы прийти заранее. Кабинет защиты имел сегодня непривычный вид. Все столы исчезли, освободив максимум пространства комнаты, лишь по центру возвышался шкаф, время от времени подозрительно вздрагивающий. Остальные студенты уже были здесь, причём гриффиндорцы и слизеринцы привычно разделились на две половины по разные стороны. Мародеры заняли свободное место в хвосте гриффиндорской части. Едва они остановились там, бросая сумки прямо на пол, как заговорил профессор, объявляя тему урока. Пока Лунатик то бледнел, то зеленел, заслышав про боггартов, Джеймс с Сириусом, не сговариваясь, чуть подались вперёд, закрывая собой друга.
- Ты мне льстишь, Бродяга, - хохотнул Поттер, поворачиваясь в сторону слизеринской половины. Снейп, будто почувствовав внимание к своей персоне, обернулся, тут же встретившись с взглядом со своим злейшим врагом, одарившим его широкой улыбкой. - Я принимаю твою ставку и поднимаю до пяти. Я думаю, он боится шампуня или мыла.
Пока профессор рассказывал о том, как победить боггарта, мародеры чуть придвинулись друг к другу. Они не знали, конечно, чего конкретно боится Ремус, но чего бы он не боялся, это явно связано с его пушистой проблемой. А значит, допускать Люпину к боггарту нельзя. Конечно, можно было просто отпроситься в больничное крыло, но когда они искали легкие пути?
- Обижаете, господин Бродяга. Разумеется, сорвём! Уже первый урок начался, а у нас всего пять штрафных баллов. Теряем форму.
- Джентльмены, я не сомневаюсь, что ваша беседа интереснее урока, но, быть может, вы будете столь любезны, что присоединитесь к нам? - вторгся в их обсуждения голос профессора. - И раз уж вы так отлично знаете, как бороться с боггартами, продемонстрируйте нам, пожалуйста. Может быть вы, мистер…
- Можно я? - перебил преподавателя Джеймс. Маловероятно, чтобы он вызвал Луни, обычно в таких ситуациях к порядку призывают его или Бродягу, но рисковать нельзя, а потому он смело вышел к шкафу. Правда, что делать с боггартом он не представлял. Нет, он знал, что это привидение, которое превращается в то, чего человек боится больше чего. Еще он успел услышать, что оружие против него - смех. Но вряд ли достаточно было просто заржать. Там наверняка было какое-то заклинание… Хмыкнув несколько неуверенно, Поттер обернулся на друзей и медленно достал волшебную палочку.
- Ридикулус, мистер Поттер. Заклинание Ридикулус, - несколько язвительно произнес профессор, верно разгадав сомнения ученика.
- Спасибо, сэр, - широко улыбнулся Сохатый, хватая палочку поудобнее и несколько раз шепотом повторяя заклинание. Так, чего он может бояться? В детстве он боялся лягушек, но с возрастом этот страх прошел. Лет в одиннадцать его сильно напугала соседская собака, и он стал бояться их, но благодаря анимагической форме Сириуса, прошел и этот страх. Чего он боится теперь? Того, что Лили никогда не согласится пойти с ним на свидание и выйдет замуж за Нюниуса? Стоило только представить это, как Джеймс поежился. Да, наверное, это и будет его страхом. И что ему с этим делать? Вроде бы представить что-то смешное. Задачка…
- Вы готовы, мистер Поттер? - спросил профессор, прерывая его размышления. В ответ парень лишь кивнул. На самом деле, ему было страшновато. Сама перспектива того, что он увидит сейчас того, чего боится, несколько… пугала. Преподаватель махнул палочкой, отпирая шкаф, и Поттер вцепился в свою, не сводя взгляда с медленно отворяющейся дверцы.
Из шкафа вышел… Сириус. Джеймс издал неопределенный звук, явно чего-то не понимая. Друга он точно не боится. Что за бред? На настоящего Блэка он посмотреть не решался, боясь упустить что-то. Тем более, что этот призрачный Сириус сделал шаг к нему навстречу, смотря как-то… как-то не так.
- Ты и твоя семейка, Поттер, презренные магглолюбцы. Предатели крови, - заговорил боггарт, наступая. Он был вылитый Бродяга, но все же какие-то жесты, взгляд и эти… слова. Джеймс сглотнул, инстинктивно делая шаг назад. - Ты мне не нужен. Ты недостоин дружбы со мной. Паршивое отребье!
Поттер упрямо мотнул головой, будто бы прогоняя услышанные слова. Он не настоящий. Просто призрак. Нужно его прогнать. Что-то смешное, что-то смешное. Зажмурившись на миг, он в деталях представил Сириуса в очаровательном розовом халатике в пушистых тапочках, старательно выпрямляющего волосы фирменным папиным “Простоблеском”. Пока рисовал эту картинку, пропустил еще несколько типично Блэковских фразочек, которых он за столько лет дружбы от Бродяги не слышал.
- Ридикулус! - наверное, он крикнул это слишком громко, но не терпелось побыстрее избавиться от этого кошмара. Никогда бы не подумал, что это его страх. Вроде звучит смешно, но ощущается слишком жутко.
Когда боггарт предстал перед всеми в халатике и с укладочным средством, Сохатый рассмеялся вместе с другими учениками.
- Отлично, мистер Поттер! Плюс десять очков Гриффиндору и еще пять бонусных за то, что вышли первым. Кто следующий? Мисс Роули?
Джеймс на ватных ногах вернулся к друзьям, стараясь лишний раз не смотреть в глаза Сириусу. Он был какой-то оглушенный происходящим, ожидая чего угодно, но только не этого. Неловко вышло, как не крути.

Соревнование в шутках над Снейпом - это то, чего Люпин никогда не одобрял, пусть неодобрение его и было почти всегда молчаливым. Но все же и его они смешили иногда, по крайней мере, пока были всего лишь дурацкими, но забавными шутками, а не актом прилюдного унижения. Сейчас они скорее внушали неожиданный уют и чувство, что все идет своим чередом, все как всегда. Очередное полнолуние позади, он справился. Они справились. На словах о шампуне Ремус не выдержал и улыбнулся, но улыбка тут же потухла, когда на них обратил внимание профессор. Сердце ухнуло вниз, Ремус отчего-то решил, что вызовут непременно его, наверное, слишком уж боялся такой перспективы.
Он не знал своего боггарта наверняка, ни разу не сталкивался с ним лицом к лицу, но отлично знал что это и какое заклинание нужно применить. Отец был специалистом по боггартам и история их с мамой знакомства рассказывалась едва ли не на каждом празднике. Это и правда милая история, удивительно, как столь пугающие события сводят людей, которые, казалось бы, никогда не должны были встретиться, и все же… им было суждено. Ремус же всякий раз задумывался как именно будет выглядеть его боггарт, и всякий раз знал точно. Разумеется, он боялся многих вещей, но была всего одна, которая вселяла животный ужас. Сомнений быть не могло. Если кто-то еще не догадывался о правде, то это будет жирнейшая подсказка.
К счастью, первым вышел Джеймс - Люпин уже был готов изображать обморок или и впрямь упасть, если ничего другого не останется.
- Ридикулус, - беззвучно, одними губами подсказывает Ремус, выглядывая из-за плеча Бродяги, когда Джеймс растерянно оглядывается на друзей. И, прежде, чем Люпин успел задаться вопросом а какой же боггарт может ыть у Поттера, из шкафа выходит Сириус. Но какой-то не такой… чужой, незнакомый. Стоит ему открыть рот, становится понятно почему. Ремус почему-то находит этого боггарта удивительным и трогательным одновременно. Страх потерять друга, оказаться недостойным его - это то, за подозрение в чем на первом курсе в тебя могло бы прилететь чем-нибудь тяжелым. А сейчас Джеймс не кажется таким уж уязвимым, с задачей справляется блестяще - даже Ремус смеется над Блэком в розовом.
- Тебе идет, - сообщает он, давясь от смеха и одновременно кривясь от заметно ослабевшей с завтрака боли в боку.
Но когда выходит Роули и боггарт снова принимает вид Сириуса, замолкают, кажется, все трое. Увидеть здесь… лохматую ипостась Бродяги внезапно почти так же страшно, как увидеть полную луну. Вот только никто не свяжет черного пса с Блэком. Никто ведь? Люпин мысленно просчитывает ситуацию снова и снова и убеждается - никто. Крохотная милота, в которую превращает его Роули, вызывает громогласный смех, причем в основном у мародеров. Жаль Хвост все пропустил, это тянет на шутку месяца.
- Отлично, мисс Роули, пять очков Слизерину. Теперь Гриффиндор…
- Профессор! - в безотчетной панике вырывается у Люпина. - Мне нужно выйти. Я… нехорошо себя чувствую.
- Ха, Люпин испугался простого боггарта, - зашипел кто-то в стане змей. Люпин тут же бросает почти яростный (он был бы таким, если бы Люпин не был так взволнован) взгляд в поисках обидчика. Вообще-то он готов схватить сумку и бежать, даже если его не отпустят.
- Нет ничего постыдного в том, чтобы бояться собственных страхов, мистер Люпин. Даватйте, вы справитесь, - отвечает профессор. Обморок, пожалуй, все еще хороший вариант, но какой-то слишком стыдный.