Недавно на Заклинаниях они тренировали Конфундус. Разумеется, мародеры тут же поспешили испытать заклинание на сокурсниках. Исключительно с научной точки зрения, разумеется. Почему-то кое-кто из студентов не проникся исследовательскими изысканиями юных дарований, зато сам овладел новым заклинанием. В общем, в Джеймса тоже прилетело этим самым Конфундусом. Обидчику они после урока отомстили, конечно, но суть не в том.
А в том она, что сейчас он словно вновь оказался под действием заклятия.
Поттер сидел с приоткрытым ртом, восхищённо переводя взгляд со слизеринок на тихонько закрывшуюся дверь библиотеки и обратно. И ни одной связной мысли в голове. Попытки о чем-то подумать разбивались о черепную коробку будто волны о камни. Мысли бегали в голове как стая перепуганных корнуэльских пикси. Что. Это. Такое. Сейчас. Было. Охренеть можно!

...Хотя многие считали, что мародеров не затащить в библиотеку, они там бывали. Ну, время от времени. Ремус, конечно, в основном. Но иногда и остальным приходилось посещать обитель мадам Пинс. И да, даже в выходной день, вот ведь ужас, правда? Так уж вышло, что сегодня отдувались Джеймс и Питер, так как Люпин прохлаждался в больничном крыле после полнолуния, а Блэк схлопотал наказание. Нарочно наверняка. Поттер бы тоже лучше кубки натирал, чем дышать пылью учебников, но не бросать же Петтигрю.
- Может перерыв? - уныло предложил гриффиндорец, отпихивая от себя очередной том. Он подпер голову рукой, отчего очки перекосились, и принялся лениво обозревать зал. Группка слизеринок, двое хаффлпафцев, небольшая кучка из Рейвенкло и заучка Эванс в гордом одиночестве. Скучно.
- Рем предупреждал, что ты так будешь говорить, - хмыкнул Питер, откладывая одну книгу и беря другую. - На следующих выходных у нас другие дела, сам знаешь, поэтому картой надо заняться сейчас.
- Знаю, - уныло ответил Джеймс. Он глубоко вздохнул, выпрямил спину и, поправив очки, притянул к себе отвергнутый недавно том расширенного зельеварения. - Зануда ты, Петтигрю. Тебя Рем что ли покусал? - Питер испуганно вздрогнул и уронил книгу. - Да не в этом смысле, - добавил Поттер со смешком и без тени раскаяния.
Петтигрю ругнулся себе под нос и вернулся к чтению, заскучавшему Джеймсу пришлось последовать примеру друга. Вот был бы тут Сириус, он бы помог развеять тоску. Наверняка бы предложил… да хоть бы проклясть слизеринок. Хотя, наверное, неплохо, что хоть кто-то помнит о деле. В конце концов, они здесь даже не из-за учебы, а по собственной инициативе. Будущая карта, уже получившая громкое название “карта мародеров” сама себя не нарисует. И не заколдует. Короче говоря, дел невпроворот, успеть бы до конца года ее закончить. А еще тренировки по анимагии - те самые “другие дела”, о которых говорил Пит. Они вообще старались лишний раз не произносить слово на букву “а”. Потому что это было круче всех их проделок вместе взятых. И это тянуло на срок в Азкабане.
Из мыслей его вытащил неопределенный визг, и Поттер поспешно поднял голову. Словно бы кто прочитал его мысли - слизеринки, не угодившие ранее его гриффиндорскому взгляду, отбивались библиотечными книгами от напавших на них пергаментов с домашней работой и свернутых в журавлики записок. Те, хоть и были меньше будущих эссе, явно причиняли куда больше неприятностей - будто ожив, бумажные птички так и норовили клюнуть побольнее. Представительницы же змеиного факультета словно забыли о своей хваленой волшебной крови - визжали, кричали и пытались отбиться или закрыться от пергаментных обидчиц.
Пока зрители веселились, Джеймс безошибочно развернулся в сторону двери. У него был многолетний стаж проказника - сначала дома, теперь вот еще в Хогвартсе. И он знал, что после подобных проделок лучше как можно скорее покинуть место преступления.
Вот он видит палочку в руке девушки, поднимает взгляд выше. Упрямо сжатые губы, россыпь веснушек по носу и щекам, горящие праведным огнем зеленые глаза и вихры рыжих волос. Эванс. Эванс только что прокляла слизеринок. На его глазах. Святая Эванс. Эванс-заучка и правильная девочка. Эванс-отличница. Прокляла. Целую толпу слизеринок.
...Вот так все и было. Именно так Поттер словил свой воображаемый Конфундус. Образы правильной Лили и нашкодишей Эванс настолько не вязались в голове, что он еще какое-то время сидел огорошенный. Никто никогда не видел ее в этой роли. Да расскажи он мародерам, что только что учудила их сокурсница, они покрутят пальцем у виска и скажут, что он надышался книжной пыли, должно быть, вот ему и мерещится всякое. И от одной этой мысли все становилось еще круче.
Гриффиндорец резко подскочил со своего места и подбежал к визжащим слизеринкам. Мадам Пинс уже неслась на всех парах на защиту своих любимых книжных деток, так что долго думать времени не было. Джеймс протянул руку, пытаясь схватить один из журавликов, но тот больно клюнул его в руку и, поднырнув под нее, предпочёл не такую агрессивную жертву.
- Ай! Вот зараза! - ругнулся он. Достав волшебную палочку, он обездвижил ближайшую записку и, проворно подхватив её, вернулся к Питеру. Тот с тревогой наблюдал за событиями, но Поттера не волновало ничего уже, даже мадам Пинс, одним движением палочки прекратившая весь этот балаган и теперь снимавшая баллы… с Гриффиндора?
- Это все он, мадам Пинс, он заколдовал наши домашние задания! - капризно ныли слизеринки. Джеймс не обращал на них внимания, поспешно разворачивая записку. «Грязнокровка».
- Я уведомлю вашего декана, мистер Поттер, она назначит вам наказание… - начала было говорить библиотекарша, но Джеймс резко сорвался и побежал к выходу из библиотеки, словно не было здесь никого, кроме него. На самом деле, так ему и казалось. Он никого не видел и не слышал. Штрафные баллы, наказания, обеспокоенный друг. Кого это все волнует? - ПОТТЕР! - неслось ему вслед, но гриффиндорец со всех ног нёсся по коридорам. Он итак много времени потерял, где теперь искать зазнобу, вдруг завладевшую всем его сознанием?
Но найти её оказалось несложно. Будто что-то тянуло его к ней, и Джеймс, рассудив, что она пойдёт в гостиную, припустил со всех ног в сторону башни родного факультета.
- Эванс! Эванс, постой, подожди! - заорал он, заметив огненную вспышку. Девушка, заметив сокурсника, остановилась, недоумевая, должно быть, что понадобилось от нее “этому идиоту”. Или как там она его называла? Он не обращал раньше внимания. А зря.
Он остановился напротив нее, тяжело дыша, так как бежал всю дорогу от библиотеки. Сложившись пополам и уперев руки в колени, он дал себе несколько мгновений отдышаться, затем потер переносицу, чтобы очки не сползали с нее и выпрямился. Эванс, ты…
Вблизи все оказалось… Будто бы его шарахнули новой порцией того самого Конфундуса. Раскрыв рот, будто бы увидел, как МакГонагалл признается в любви Хагриду, Поттер смотрел на россыпь веснушек. Он раньше думал, что они у нее только на носу и щеках, но теперь видел их и на лбу. И на подбородке. И даже между губами и носом. Все ее лицо было покрыто веснушками, и Джеймс находил это сногсшибательно очаровательным. Ее глаза были светло-зеленого цвета. И волосы рыжие. И тоненький нос. И упрямо сжатые губы. Она выглядела грустной. И красивой. Безумно красивой.
- Эванс, ты такая красивая, - совершенно не к месту протянул парень, промолчав, должно быть, целую вечность. Пойдешь со мной в Хогсмид?

Поттер не понимал, как он мог раньше не замечать её. Вот же она. Сидит всегда на две парты впереди него. Он не видел раньше. А вдруг прозрел. И впервые увидел солнце - так ему казалось. Он смотрел и смотрел - и не мог наглядеться. Он любовался, как шевелятся её губы, слушал её голос, и совершенно по-идиотски улыбался. Да, и он абсолютно точно не слышал ни одного её слова. Слушал, но не слышал.
Я видел, как ты прокляла слизеринок, - вдруг сказал Джеймс, кажется, не дав Лили даже договорить. - Это было круто, - он засунул руки в карманы брюк и перекатился с носков на пятки.
На самом деле, он не знал, как себя вести дальше и что говорить. Но дело ли в мародерской наглости или во врожденном оленьем упрямстве - Поттер продолжал стоять напротив неё. Хотя даже просто вот так стоять и говорить с ней было классно. Когда ещё можно увидеть, как она хмурится в ответ на его слова. А ещё, когда она прижала к себе учебники, рукава её одежды задрались, и парень заметил, что на руках у Эванс тоже есть веснушки. Должно быть, она вся с головы до ног покрыта ими. И от одной этой мысли гриффиндорцу вдруг стало жарко.
- Эээ… Значит, Хогсмид, да? - Джеймс несколько сконфуженно запустил руку в волосы, взъерошивая их. - Я пока не видел объявлений, но перед каникулами точно будет, да? Ну пока, - он улыбнулся и, махнув рукой, побрел обратно в библиотеку. Наверняка Питер его уже потерял.
Поттер уже повернул за угол, но затем все же выглянул, чтобы посмотреть вслед Лили. Он раньше не обращал внимания, как она ходит. А сейчас вдруг ему показалось, что это самое красивое, что он видел. А ещё волосы её так развевались на ходу. Короче говоря, он так и стоял, пока Эванс не скрылась в одном из коридоров.

...Джеймс не знал, влюбился ли он в Эванс или нет. Остальные мародеры подкалывали его, Поттер же злился и огрызался. Подумаешь, что в этом такого. Ну понравилась ему девчонка. Не в Нюниуса же он втрескался, в самом деле. А Эванс… она красивая. Когда она задумывается на уроках, то хмурит брови и покусывает отрешённо кончик пера. Когда она улыбается, то улыбается, кажется, все её существо. На зельях она всегда собирает волосы, чтобы не мешались, и под ними становится видна кудрявая прядка, чуть более короткая, чем остальные волосы - а потому она выбивается из небрежной прически. А ещё на шее у неё тоже веснушки. Джеймс не знал, любит ли он Лили, но он абсолютно точно влюблён в её веснушки.
Сейчас шла история магии, и гриффиндорец в кой-то веки не дремал блаженно, пуская слюни на девственно чистый конспект. Сегодня у него была задача поважнее - он любовался затылком рыжей зазнобы, сидевшей через парту от него. С того разговора в коридорах прошло пару недель, и Лили, как ему казалось, избегала его. Она односложно отвечала, если он обращался к ней, и стремилась побыстрее покинуть его общество. А ещё она постоянно находилась в компании подружек! Как выяснилось опытным путём, девчонки даже в туалет ходили компанией, и Поттер уже почти отчаялся застать её в одиночестве.
Но дальше тянуть было некуда - сегодня утром в гостиной вывесили объявление о предстоящем походе в Хогсмид, и надо было напомнить Эванс о приглашении.
Полюбовавшись немного девушкой, Джеймс безжалостно оторвал кусок от пергамента, которому не суждено было стать конспектом, и поспешно написал короткую записку: «Эванс, ты не забыла, что в субботу мы с тобой идём в Хогсмид?». Игнорируя скептический взгляд Ремуса, ненадолго оторвавшегося от записи лекций, Поттер достал палочку, заколдовывая записку в журавлика и отправляя его в полёт точно на пергамент перед Лили. А стоило ей обернуться в поисках отправителя, он широко улыбнулся ей.

Все то время, пока Лили изучала записку, Джеймс не сводил с неё напряжённого взгляда. Казалось, что не произойди вокруг, это останется без внимания гриффиндорца. Хотя что может произойти на истории магии?
Девушка обернулась, и на миг Поттер встретился с ней глазами. Его лицо растянулось в широкой улыбке, чтобы через мгновение удивленно вытянуться. Она просто сожгла его записку. Даже не ответила. Взяла и сожгла.
- Эээ… - протянул парень ошарашенно, а наблюдавший за этим Ремус негромко рассмеялся.
Джеймс обиженно засопел, буравя рыжий затылок взглядом. На самом деле, ему даже не приходила в голову мысль, что Эванс вдруг откажет ему. С чего бы ей это делать? Он, конечно, не эксперт, но почему нет?
Досадливо вздохнув, Поттер скрестил руки на груди и откинулся на спинку скамьи. Вездесущие подружки рыжей периодически кидали на него взгляды. Исключительно из научного эксперимента Джеймс широко улыбнулся одной. Та вдруг залилась краской и поспешно отвернулась. Интересно…
Поттер покосился на своих друзей. Сириус блаженно дремал, Питер с отсутствующим выражением что-то рисовал на полях полупустого конспекта, а Ремус трудился в поте лица за всех четверых. Знает же, что ещё списывать давать. В общем, все друзья при деле. Ладно, придётся разбираться самому.
Он оторвал ещё клочок пергамента и, склонившись над ним низко, застрочил короткое послание. «Это значит «да»?»
Палочкой он махнул несколько зло, так что журавлик летел к Лили по несколько пьяной траектории. Закончив с отправлением, Джеймс снова скрестил руки на груди и принялся буравить взглядом рыжий затылок. Эмилия, та самая покрасневшая вдруг подружка снова обернулась, и парень подарил ей улыбку. Девушка вспыхнула и больше уже не поворачивалась, вместе с Эванс делая вид, что все ее внимание принадлежит мертвому профессору. Как же. Но реакция интересная. Надо бы закрепить. А еще поделиться наблюдениями с Сириусом. Джеймс с сомнением посмотрел на безмятежно сопящего друга. Ладно, наблюдения подождут, пока можно продолжить эксперименты. Интересно, почему на Эмилии это работает, а на Эванс нет? Быть может, в особом его к ней отношении? Интересная теория, надо будет проверить ее еще на ком-то. В конце концов, раз рыжая вдруг решила поломаться, надо же ее как-то… покорить, что ли? Знать бы еще, как это делается. Не с отцом же обсуждать такие вопросы. У них с мамой, безусловно, прекрасные отношения, заложившие в голове Поттера-младшего представления об идеальной семье, но разговаривать о таких вещах с Флимонтом было как-то странно. Не удержится же от ехидных комментариев, а Джеймсу с лихвой хватало и друзей. Может, стоит спросить у мамы? Он задумчиво покосился на старательно делающую вид, что его вовсе и не существует в природе Лили. Нет, он, пожалуй, разберется сам. Ведь никто не знает ее лучше его. Все думают, что она такая правильная и хорошая девочка. Даже ее подружки. Один он знает. А значит, они просто созданы друг для друга. И Лили это поймет. Со временем. Ну, по крайней мере, он на это надеялся.

Лили думала мучительно долго. Или мучительно долго писала. Что она там вообще делала, Джеймс не знал. Он сидел неудачно - за ней, а потому видел только спину и вихрь рыжих волос. Даже веснушки не смог бы разглядеть, даже если бы сильно постарался. А потому оставалось лишь сидеть в напряженной позе, скрестив руки на груди, и ждать. По крайней мере, вторую записку она не сожгла, это уже успех. Наверное. Может, она ее просто порвала. Или даже не открывала.
Некоторое время спустя, показавшееся Поттеру вечностью, перед ним приземлился пергаментный журавлик. Заметно нервничая, он не с первого раза смог его развернуть.Игнорируя несколько скептический, как ему казалось, взгляд Ремуса, Джеймс все же справился с заколдованной запиской, немного ее порвав, правда. Девушка ответила прямо на его клочке - чуть ниже его неровной строчки было выведено ее аккуратным почерком: “встретимся в зале трофеев после уроков”. И это было лучшим, что он видел за сегодняшний день.
Парень перечитывал и перечитывал записку все оставшееся время до конца урока. Он не видел и не слышал ничего вокруг. Раньше он не замечал, какой у Лили красивый почерк. Округлые ровные буквы стройно шли друг за другом, как маленькие письменные солдатики, когда как строчки у самого Поттера обычно прыгали вверх и вниз. А еще он иногда так торопился, что не дописывал слова. И сокращать любил - потом, правда, сам не мог разобрать, что на сокращал. Конспектов Эванс он раньше не видел, но не сомневался, что читать их одно удовольствие. Интересно, когда они станут встречаться, она будет давать ему списывать. Конечно, будет, что еще за вопрос!
До конца дня он никак не мог пересечься больше с девушкой. Конечно, он видел ее на следующем уроке, но она снова была недостижимо впереди, между ними был еще целая парта. Сделав себе на будущее заметку сесть хотя бы за ней, Джеймс снова развернул записку от нее. Мародеры оборжали его уже во всех возможных вариантах на перемене, но он проигнорировал. Откровенно говоря, большую часть их слов он просто не расслышал, витая где-то в облаках. Совсем скоро он встретится с рыжей. Наедине. Наверняка она хочет договориться о визите в Хогсмид без свидетелей. Что ж, он только рад. Заодно сможет хорошенько разглядеть ее веснушки - в зале наград было весьма щедрое освещение.
Она пришла раньше него, и Поттер какое-то время постоял в дверях, наблюдая за Лили. Она ходила между полок, погруженная в свои размышления, и едва ли заметила его. Так что у него были пара мгновений восстановить дыхание и постараться успокоить колотящееся сердце. Как он раньше не замечал, какая она милая, просто поразительно.
- Эй, Эванс, - позвал он, подходя поближе. Держа одной рукой лямку сумки, висевшей на плече, свободную руку Джеймс запустил в волосы, взъерошивая их еще больше. Он опять чувствовал неловкость, не зная, как себя вести, что говорить. - Как тебе… ммм… сегодняшняя тема по истории магии? - ляпнул он первое, что пришло в голову. Хотя пытай его Круциатусом, он бы не сказал, чему было посвящено монотонное бурчание Бинса. Какая история, когда Эванс сидит впереди? - Пойдем в Хогсмид в субботу? - не дав ей договорить, добавил он. Не зная, куда деть себя и руки, парень засунул их в карманы форменных брюк - мантия, как обычно, была расстегнута.

Пока Лили говорила - кажется, рассказывала о теме урока, - Джеймс не сводил с нее взгляда. Он даже не моргнул ни разу. Вот он видит, как она чуть нахмурилась, услышав его вопрос, и между ее бровей пролегла морщинка. Но тут же она разглаживается, и девушка начинает говорить. Ее губы чуть трогает совсем легкая, едва уловимая улыбка, которая тут же исчезает. Поттеру больше нравится, когда она улыбается широко или даже смеется. В такие моменты она почему-то чуть морщит нос, и он находит это очаровательным. Он вдруг ловит себя на том, что считает ее бесконечные веснушки и совершенно по-идиотски улыбается от этого. Поэтому, должно быть, ее слова доходят до его сознания не сразу. Улыбка мигом покидает его лицо.
- Что? Но… почему нет? - задает совершенно очевидный вопрос гриффиндорец. Он действительно не видел ни одной причины, почему бы Эванс не согласилась с ним пойти. Джеймс запускает руку в волосы, взъерошивая их вновь - будто бы это поможет активизировать мыслительную деятельность. И, как не странно, это работает. - Это из Нюниуса, да? Ты что, встречаешься с ним? - с вызовом спрашивает он.
Они учились на третьем курсе, им было по тринадцать, и только-только начали входить в возраст интереса к романтическим отношениям. Мародеры частенько становились случайными свидетелями девчачьей болтовни о мальчиках, а теперь, когда у них была мантия-невидимка, и подавно. Самому Поттеру вся эта любовная муть была неинтересна, он лишь с отвращением морщился, когда слышал эти разговоры. Точнее, так было до рокового момента в библиотеке. Теперь он вдруг стал замечать, что некоторые девчонки явно симпатичнее других (но, конечно, Эванс была красивее в сто раз их всех), стал прислушиваться, если вдруг в этих перешептываниях сокурсниц слышал свое имя, а еще открыл в себе способность приводить девочек в смущение - как это произошло на уроке. Наверное, это и называлось взрослением, но о таком парень не думал. Его немного волновали изменения, происходящие с ним, а еще тот факт, что ему просто не с кем было это обсудить. Почему-то даже к Блэку, от которого у него не было тайн вообще, он стеснялся подойти с этим вопросом.
И вот впервые Джеймс подумал, что и Лили могла заинтересоваться всей этой любовной ерундой раньше него - как те девчонки в коридорах. А со Снейпом она проводит кучу времени. Кто знает, чем они там занимаются… От одной этой мысли он вспыхнул.
- И чем он лучше меня? - зло проговорил он. На самом деле, он был почти в ярости. Ему хотелось пойти и ударить проклятого слизеринца голыми руками безо всякого волшебства. Как он посмел увести у него из-под носа самую красивую девчонку школы? Да чем он вообще мог ее привлечь? Немытыми патлами или крючковатым носом размером с луну? Да он во время поцелуев, наверное, носом ей дырку в лице протрет! От одной мысли о возможных поцелуях Эванс с Нюниусом Джеймс рассвирепел еще больше. Он несколько раз сжал и разжал руки в кулаки прямо в карманах брюк, но затем достал их. Ладони почему-то вспотели, и он вытер их прямо о штаны. Эмоции бурлили в нем, он хотел высказать рыжей все, что он сейчас думал. Но… смотрел в ее зеленые глаза, видел эти проклятущие веснушки… и не мог. Поттер сжал губы и опустил голову, не осознавая, что выглядит сейчас побитой жизнью дворнягой.